— То есть ты отвергла такой важный, веками отработанный, заложенный в генетической памяти предков момент, как скандал? Фира-Фира, тебя еще учить и учить!

Он так горестно покачал головой, будто я экзамен какой-нибудь провалила, а не предпочла расстаться тихо, вместо глупого выяснения отношений. Какая радость, орать на Дена? Или бить его? Хотя нет, врезать разок хотелось, той же подушкой!

Ну не хотел он со мной спать, почему не ушел сразу? А если хотел — мог бы потерпеть со следующим свиданием. Это же непорядочно, так быстро менять девушек. Или предупредил бы, что мое место в этом гареме — всегда второе, а то и третье, кто знает, сколько у Дубровского блондинок.

А если тогда под окном был не Ден? Кто-то похожий, в такой же одежде, но не Ден? Голова шла кругом от этих размышлений. Но как можно в двадцать первом веке скрывать ото всех брата-близнеца? И зачем?

— Серьезно, Глафира, почему ты не переговорила с Денисом? — Доктор помог мне встать и снова, как куклу, довел до выхода из комнату.

Ура! Мы покинем этот кусочек детского ада! И я смогу отделаться от внутреннего счетчика, в котором все эти игрушки пересчитывались в части моей зарплаты. Да там один балдахин тянул за заработок за два-три дня! Что уж говорить о горе сладостей или куклах на полке.

— Я попала в больницу, — призналась, фух! Глупейшая ситуация вышла: лопнула киста, пришлось делать срочную операцию. Хирург еще шутил, что это все от моей распущенности и слишком резкого входа во взрослую жизнь. До сих пор не по себе, когда вспомню это. Телефон в то время был то у Нади, то у мамы. Кто-то из них и бросил Дена в черный список, после огромного количества звонков. А я не стала возвращать, как и пытаться самой дозвониться. Что, в самом деле, могла услышать? Очередную ложь или глупость?

— Сейчас я покажу тебе то, что заставит задуматься о необходимости скандалов или хотя бы простых разговоров. Но с той ситуацией мы еще разберемся, да-да.

Доктор дотащил меня до своего кабинета, кивнув по пути нескольким другим пациентам, ждущим своей очереди. Не знаю, как они, а я бы бежала от щеголяющего в пижаме коуча. Но он уверенно открыл дверь, затем прошел внутрь и плюхнулся в кресло, указав мне на другое. Порылся в столе и протянул мне синюю папку.

— После твоих разговоров о странностях Дениса, я отправил Сокола проследить за ним. Знаешь, наш Блади Фалькон настоящий гений слежки, однажды в Перу, когда нам нужно было разузнать кое-что у местной мафии…

Но я уже не слушала его бредни, основанные на боевиках девяностых, просто открыла папку и начала перебирать вложенные в нее снимки. Ничего необычного, только Ден в разных местах: на работе в офисе, на заводе, у отца, покупает что-то в магазине, крутится где-то в гаражах, по виду — рядом с моим “Шинтажом”. Затем обнимается с Машей, целует ее, кружит.

В глазах защипало и стало трудно дышать. Вот и все. Дубровский в самом деле крутит сразу с двумя девушками, обычная ситуация, простая и понятная, в отличие от мозгового червя. А Маша, наверное, знает и мирится с этим. На нее не похоже, но факты…

— Листай-листай, — Док протянул мне стакан с водой и салфетки.

Дальше Ден был уже со мной, когда вел на работу, потом провожал к Доктору, затем отдавал кому-то телефон. Второй мужчина был снят со спины, ничего не разобрать толком. Затем шел тот же снимок с другого ракурса, показавшийся умелой фотоманипуляцией.

Ден спорил и ругался на другого Дена. Затем — швырял что-то в снег, пока другой опустился на корточки. Сняты они были сбоку, но все равно в кадр попали и один, и второй.

= 39 =

— Как это? — я просмотрела еще кипу снимков. На некоторых Денис был один, на других — вместе с братом. Но последних было немного и только в безлюдных местах. Страшно представить, где в такие моменты прятался Фалькон и подо что маскировался. Мастер слежки, что тут скажешь.

— Здесь главный вопрос — зачем! Вот ты бы стала прятать свою сестру? Хотя-а-а, — Доктор прищурился и почесал подбородок. — Твою сестру как раз бы и можно. Неприятная такая женщина, бррр! Она испортит все впечатление об идеальной Фире!

Какая же я идеальная? Самая обычная, кое в чем одарена весьма альтернативно, вот и все. Идеальные не попадают в подобные истории.

Получается, если бы не вся эта глупая ситуация с моей болезнью, Выдрой, его Махой и черным списком — мы с Деном могли бы поговорить полтора года назад, обсудить все, прийти к какому-то решению. Возможно, Ден рассказал бы мне о брате, мы вместе бы посмеялись над всеми забавными случаями, которые произошли из-за путаницы и шли дальше. Вместе или нет, но точно счастливее, чем сейчас.

— Вообще-то не хотел показывать тебе эти снимки, но эта моя слабость к симпатичным страдающим девушкам…, - мечтательно вздохнул он. — Эх. Что планируешь делать дальше?

Я только пожала плечами. А что здесь, в самом деле, сделаешь? Настолько глупо все, нереально, что даже не верится. А вдруг Доктор меня разыгрывает? Я повертела снимки, но никаких следов монтажа не заметила. Но зная, насколько реалистичные изображения генерируют нейросети или насколько хорошо рисуют мастера цифровой живописи, то можно представить и такой умелый коллаж.

— Нужно высказать всё этому негодяю! — заключил Док и вытащил меня из кресла. — Давай, звони ему!

— Нет, — звонить посреди рабочего дня и скандалить — точно не мой метод. Вот вечером и поговорим. Или завтра. Покажу ему пару снимков, намекну о своем недовольстве, посмотрю строго…

— Нет, так не пойдет! — Доктор повертел в руках смартфон, затем подошел, обнял меня за плечи и повернул, чтобы я оказалась в кадре. — Выскажи все камере, сразу станет легче. Давай, я же профессионал, плохого не посоветую. Не бойся, это не покинет стен моего кабинета, зато поможет избавиться от блоков и зажимов.

С экрана на меня глядела совсем странная Фира: взлохмаченная, в детской пижаме и с мужской рукой на плече. Губы измазаны шоколадом, а глаза красные и еле видны из-под опухших век.

Говорить с камерой оказалось еще сложнее, чем с живым Денисом. Я пыталась утешить себя тем, что все это не по-настоящему, только игра для снятия блоков, вспомнила советы Маши о правильном скандале. Итак, нужно дать намек на недовольство ситуацией и мою решимость ее изменить.

— Денис, ты обиделся на меня за “негодяя”. Но сам виноват в этом: столько раз обманывал и разыгрывал меня, что просто переполнил чашу терпения.

— Юсю-пусю, Денечка, вытри об меня ножки еще раз, Сорока на все согласна. Больше экспрессии! — рявнул мне на ухо Доктор. — Обзови его.

— Ты обманщик! — выпалила я. — С абсолютно невозможными шутками!

И здесь настало время усиливать нажим, а после переходить к третьей фазе: "Да ты вконец охамел!". Никогда бы не решилась, но это же не по-настоящему, обычный тренинг на камеру.

— Насмешник, молчун и негодяй! Точно, негодяй! Выпрыгнул из моей кровати и сразу же пошел целоваться с Машей. Или это был не ты, а Выдра?

Я вытащила один из снимков и помахала им перед камерой. Доктор ободряюще похлопал по плечу и шепнул на ухо, что нужно добавить про незабываемую, космическую, нереальную ночь.

Строго говоря, совсем не ночь, а несколько часов, но ставить Доктора в известность не стала. Он и так выглядел очень довольным.

— Это был ужасный удар для меня: такое разочарование сразу после нашей фантастической, невероятной, прекрасной ночи! И поэтому я не стала общаться с тобой. И сейчас не хочу. И в будущем — тоже. Так-то, Денечка!

Доктор выключил запись и тут же отослал ее Дубровскому.

— Вы что делаете? Это же терапевтическое, а не для отправки! Хотя бы про ночь вырезали.

Меня раздирало на части от желания сбежать в другой город, страну или невозвращенцем на Марс, и быстрее лететь к Дену, отнять у него телефон и стереть все послание. Но Доку почти сразу пришёл ответ, отрезавший этот вариант: "Не дайте Сороке натворить глупостей. Я скоро буду".